200 лет «презрения и ненависти»: особенности грузинской русофобии

Фото: http://www.2000.net.ua/
Фобии к определенной стране распространены в большей или меньшей степени во всех соседних с ней государствах

Источник текста - http://www.aif.ru/politic/article/28446
Автор: Алексей Попов

Скоро годовщина нападения Грузии на Южную Осетию. Мы публикуем этот интереснейший материал с сайта украинского издания «Еженедельник 2000»

Мира у нас с Россией никогда не будет!.. Если раньше мы испытывали к ней презрение, сейчас возникла ненависть.

Отар Иоселиани

Россия... Надо каким-то образом покончить с этой страной.

Вахтанг Кикабидзе

Интервью Александра Рутковского с Отаром Иоселиани стало хитом «2000»: почти 25 тысяч прочтений в интернете. Для многих читателей, воспитанных на воспоминаниях и преданиях о советской дружбе народов, оно стало шоком. Думается, если бы знаменитый режиссер сказал, что «с Россией у Грузии были разные отношения, но сейчас Москва не права», то реакция была бы куда спокойней. Шокировали слова о «двух веках терпения и презрения». Однако на самом деле ничего принципиально нового в этих словах нет. Они отражают традицию двухвековой грузинской русофобии. Да, эта традиция — не единственная в отношениях двух народов. Однако игнорировать ее, тем более сейчас, как минимум наивно.

Фобии к определенной стране распространены в большей или меньшей степени во всех соседних с ней государствах. Поэтому было бы странным, если бы в Грузии русофобии не было. Но примечательно одно обстоятельство. Так, в случае с Польшей и прибалтийскими странами можно говорить о сопоставимости масштабов русофобии и репрессий советской власти (а относительно Польши — и царской власти) против жителей этих стран. А вот в случае с Грузией очевидна несоразмерность между на порядок меньшими репрессиями и не менее яростной русофобией. Именно в силу этой несоразмерности можно наверняка назвать грузинскую русофобию самой большой в Европе. Обратимся к историческим фактам.
Милость, не коснувшаяся декабристов

Россия присоединила Грузию по воле правителей последней, понимавших, что зажатый между Турцией и Персией народ в противном случае будет обречен. Но через несколько десятилетий для многих представителей грузинской элиты на первый план вышли не старые угрозы, а неудобства нынешнего существования. Ряд грузинских аристократов разрабатывали планы восстания и реставрации династии Багратионов. В историю это событие вошло как заговор 1832 года. Заговор был раскрыт, его участники — арестованы.

И все же реального выступления заговорщиков не было, поэтому их нельзя приравнивать ни к декабристам, ни к польским повстанцам 1830—31 гг. Но, как следует из исторических источников, участники этого заговора от разговоров гораздо ближе подошли к действиям, чем кружок братьев Критских, кирилло-мефодиевцы и петрашевцы, где дальше прекраснодушных бесед в узком кругу дело не пошло. Однако каков же был вердикт властей? Как и в случае с петрашевцами, самых активных конспираторов приговаривают к смертной казни, но затем приговор смягчают. Правда, смягчают куда радикальнее. Не было ни инсценировки казни, ни каторги, ни далекой ссылки.

Если Достоевского, виновного лишь в публичном прочтении письма Белинского к Гоголю, отправили в Омск и Семипалатинск, то из грузинских заговорщиков за Уралом не оказался никто. Так, первоначально приговоренного к смерти поэта Вахтанга Орбелиани сослали в Калугу, но в 1837 г. амнистировали. Он сделал военную карьеру и быстро поднялся по служебной лестнице, получив в 1860-м генеральское звание. Тогда же простил Николай I и других участников грузинского заговора, а вот абсолютное большинство остальных политических узников обрели свободу лишь после вступления на престол нового царя.
«Круг и среда» убийцы не подлежат проклятию

Среди амнистированных в 1837 г. был и сосланный в Вологду Дмитрий Кипиани. В 1862-м он готовил проект отмены крепостного права в Грузии, который предполагал освобождение крестьян без какого-либо наделения землей, что поддерживалось грузинским дворянством. В итоге царское правительство сочло целесообразным немного земли крестьянам оставить. Но вошел в историю Кипиани прежде всего полемикой с экзархом Грузии Павлом. Поводом к ней стала реакция владыки на убийство ректора Тбилисской духовной семинарии Павла Чудецкого. Этого самодура не любили многие семинаристы. Сначала Силибистро Джибладзе избил его и собирался выбросить с балкона здания. Тогда Чудецкого спасли, но в 1886 г. он был убит в собственном доме неким Иосифом Лагиашвили, исключенным из семинарии за чтение «Отечественных записок». На похоронах Чудецкого экзарх Грузии проклял «круг и среду, породившую «разбойника» Лагиашвили», что и возмутило Кипиани, бывшего тогда предводителем кутаисского дворянства.

Я совершенно не собираюсь оправдывать ни самодурство Чудецкого, ни неуважение к грузинскому языку и истории, свойственные многим чиновникам тех времен. Но в ответ на исключение из семинарии — колоть кинжалом сначала в пах, потом в живот, потом в шею... Кто, с точки зрения сегодняшней морали, такое будет оправдывать? Впрочем, в ту эпоху популярности революционного насилия интеллигенция не одной Грузии, а всей Российской империи и не такое оправдывала. И в проклятии экзархом Павлом «круга и среды, породивших Лагиашвили», вполне логично видеть весь круг и среду российских нигилистов и террористов (Каракозовых, Нечаевых, Желябовых и т. д.) независимо от национальности.

Логично, чтобы именно так расценил это проклятие человек, который был далек от революционных идей и в крестьянской реформе стоял на узкоклассовых позициях. Но нет, предводитель кутаисского дворянства полагает, что экзарх проклял всю Грузию, и заявляет в открытом письме к нему: «говорят, что вы прокляли страну, куда вы призваны пастором, и которая поэтому вправе ждать от Вас лишь любви и милости... Если все это правда, Ваше достоинство может спасти лишь изгнание проклявшего из проклятой им страны».

То, что Кипиани таким образом подменил понятия, ясно показывает, насколько зашкалила русофобия, охватившая грузинскую элиту. При этом образованный человек, первый переводчик Шекспира на грузинский, совсем не стеснялся того, что как раз из его логики следовало, что круг и среду убийцы надо отождествлять с грузинским народом. Впрочем, так думал не один Кипиани: мемуары современников говорят, что убийство Чудецкого широко оправдывалось в грузинском обществе. И объяснимо, что именно в такой атмосфере два десятилетия спустя могло совершиться так и не раскрытое убийство экзарха Грузии Никона (Софийского). Владыка, которого отнюдь нельзя было упрекнуть в самодурстве в стиле Чудецкого, был застрелен прямо в епархиальном управлении в стиле Кобы Джугашвили и его сообщников.

Тем более не стоит удивляться тому, что создание независимой Грузии в 1918 г. сопровождалось многочисленными конфликтами — войнами новой власти с абхазами и осетинами, дискриминацией русских и других национальных меньшинств и попыткой аннексии негрузинского по составу населения Сочинского округа. Как и в случае с петлюровской УНР и многими другими режимами на постимперском пространстве, находившиеся у власти в стране социалисты проявили себя ярыми националистами. Однако в УНР ведущую роль играли политики, до революции бывшие в мелких национально-социалистических объединениях, сотрудничавших с РСДРП и прочими социалистическими силами, но организационно самостоятельными.

В Грузии же подобные объединения были на вторых ролях, а страной в течение большей части независимого существования управляло однопартийное меньшевистское правительство, куда входили ранее видные фигуры в РСДРП — Чхенкели, Церетели, Гегечкори и, наконец, сам премьер Ной Жордания, лидер социалдемократической фракции первой Государственной думы. Теоретически такое прошлое должно было бы предрасполагать к интернационализму. Но не предрасположило. Именно ко времени Грузинской демократической республики и относится начало официального дискурса о том, что «европейской Грузии» надо быть подальше от «азиатской России». «Восточному варварству мы предпочитаем западный империализм», — заявлял тогда Ной Жордания, и эти слова в 1989 г. стали одним из аргументов в пользу отделения Грузии от СССР.
На периферии «большого террора»

В начале 1921 г. произошло событие, которое в нынешней Грузии уже почти 20 лет именуется не иначе, как советская оккупация. Впрочем, ведущую роль в принятии решения о вступлении РККА на грузинскую территорию сыграли именно члены Политбюро — грузины Иосиф Сталин и Серго Орджоникидзе, а поводом для него стало восстание, организованное грузинскими большевиками во главе с Филиппом Махарадзе.

В сегодняшней Грузии до сих пор сохранились памятники Сталину, но власти страны от Гамсахурдиа до Саакашвили любят декларативно отмежевываться от «вождя народов», подчеркивая, что, дескать, именно Грузия больше всего пострадала от сталинских репрессий.

Действительно, в те годы большой террор унес жизни многих выдающихся грузин, например поэтов Тициана Табидзе и Паоло Яшвили, прозаика Михаила Джавахишвили, режиссера Сандро Ахметели. Да, очень жестоко было подавлено августовское восстание 1924 г. — 12 578 казненных, более 20 тысяч сосланных (именно на этих репрессиях и выдвинулся Лаврентий Берия). Однако советская власть везде жестоко расправлялась с такими выступлениями. Только в двух уездах Западной Сибири, Петропавловском и Ишимском, в 1921 г. было убито 22 тысячи повстанцев, а число жертв среди антоновцев на Тамбовщине в 1920—1922 гг. оценивается в 240 тысяч человек, при том что по населению Тамбовская губерния несколько уступала Грузии.

А вот чтобы видный партийный деятель, обвиненный в свое время в национал-уклонизме, смог в годы сталинизма не просто выжить, а умереть от старости на высоком государственном посту, такое, кажется, могло быть только в Грузии. Имею в виду главного фигуранта «грузинского дела» 1922 г. Филиппа Махарадзе, который в 1938 г. стал первым председателем президиума Верховного Совета Грузинской ССР и скончался в декабре 1941-го на этой должности.

Да, из т. н. «сталинских списков» (люди, осужденные в 1936—1938 гг. по личной санкции И. В. Сталина и его ближайших соратников по Политбюро), собранных на сайте общества «Мемориал», можно подумать, что в 1937 г. большой террор коснулся Грузии более, чем других республик и регионов. Однако здесь правомерно говорить именно о терроре в Грузии, а не о терроре против грузин.

Так, в списках имена жителей Грузии занимают 36 страниц, и на каждой более 100 человек, размещенных в алфавитном порядке (http://stalin.memo.ru/regions/regi5.htm). Честно скажу, у меня не хватило терпения делать полную статистику, но сложилось мнение, что едва ли не на большинстве страниц грузинских фамилий меньше, чем негрузинских. Между тем грузины составляли согласно переписи населения СССР 1939 г. 65% населения республики, а среди руководящих работников, по переписи 1937-го, их было 69%.

Создается впечатление, что масштаб чисток 1937-го был обусловлен не только особым вниманием Сталина к своей родине и желанием избавиться от людей, помнивших неприглядные факты его молодости, не только особым рвением грузинского НКВД, но и тем, что под видом борьбы со «шпионами и вредителями, троцкистами и бухаринцами» проходили и сугубо клановые разборки.

Кроме того, грузинский национализм в те годы маскировался под борьбу с контрреволюцией. Это особо проявилось в Абхазии. За период с 1926-го по 1939 г. численность абхазов в автономии увеличилась лишь на 0,5%, а с 1939-го по 1959 г. — на 9%, тогда как грузин за эти периоды там стало больше соответственно на 36% и 72%. Таким образом, Сталин и Берия гораздо успешней продолжили дело Ноя Жордании по грузинизации Абхазии.

Надо иметь в виду и то, что «сталинские списки» касались прежде всего известных партийных, советских и хозяйственных работников. Для ареста людей рангом пониже не требовалось решений такого уровня. Этими людьми в Грузии органы интересовались меньше, грузинская деревня избежала голода (так, впрочем, было и в других незерновых регионах), а грузинских кулаков не высылали в Сибирь и на Север.

Реальный размах репрессий в Грузии в сопоставлении с репрессиями на остальной территории СССР лучше всего показывают данные по демографии ГУЛАГа. Так, в 1939 г. процент заключенных грузин был почти в 1,5 раза меньше их доли в численности населения СССР. Из 15 народов, чьих представителей было в лагерях больше всего, грузины уступали по этому показателю в 1939 г. армянам, узбекам и таджикам, а в 1951-м — узбекам, казахам и азербайджанцам. В 1951-м процент заключенных грузин был в 1,4 раза меньше их доли в численности населения, а если брать узников только лагерей, то в 3 раза меньше. В колониях, где условия были легче, сидело больше грузин, чем в лагерях, тогда как у славянских и прибалтийских народов, евреев и немцев соотношение между лагерниками и колонистами было обратным, достигая максимума у литовцев (на 5 человек в лагерях — один в колонии).

Таким образом, можно сказать, что при Сталине грузины были скорее на периферии «большого террора».
Классик, прославивший фюрера

В сталинских лагерях сидели не одни безвинно пострадавшие, но и уголовники и коллаборанты. О последних и пойдет сейчас речь, поскольку в независимой Грузии они стали героями.

Прописной истиной будут слова о том, что среди каждого народа были и герои, и пособники фашистов. В советское время все знали, что знамя Победы над рейхстагом водружали Кантария и Егоров. Поручение такого задания грузинскому солдату показывает, что власть хотела символически подчеркнуть роль его народа и республики в войне. А были и герои, незаслуженно отодвинутые в тень. Например, когда в 1970-е едва ли не главным событием Великой Отечественной стала оборона Новороссийска 18-й армией, то говорили в первую очередь о ее начальнике политотдела Брежневе. А ведь у этой армии был командир Константин Леселидзе. О нем вспоминали куда реже (хотя посмертной звезды Героя умерший в 1944 г. генерал был удостоен при Брежневе). Всего с войны не вернулись и двое из троих братьев Леселидзе, и около 300 тысяч грузин.

Но пятизначным числом измеряется и количество тех, кто не вернулся с другой стороны советско-германского фронта. Вдохновлял их идти на бой автор книги «Адольф Гитлер. Взгляд иностранного поэта», классик грузинской литературы Григол Робакидзе.

Да, были канувшие в безвестность писатели разных народов СССР, посвящавшие фюреру книги, отдельные статьи и стихи. Так, в июне 1941 г. Александр Олесь писал: ДВеди же нас, досвідчений вояче. Ми віримо, ми коримось тобі». Но вот чтобы человек, вошедший в историю литературы (а Робакидзе стал первым грузинским прозаиком, известным в Европе, и зачастую именуется лучшим грузинским романистом ХХ века), посвящал целые книги Гитлеру — это явление исключительное для литератур советского пространства (да и в остальном мире не припоминаются аналоги). А кроме фюрера, отдельную книгу он посвятил и дуче: «Муссолини. Отмеченный солнцем» (1941). Оба сочинения были включены в списки рекомендованной партийной литературы НСДАП и поэтому изданы огромными тиражами.

Это говорит и о специфическом рвении грузинских коллаборантов, и об особом доверии к ним. Ибо дело было не в одном Робакидзе. Так, профессор Михаил Ахметели работал в эсэсовском институте Ванзее, курируя применение расовой теории нацистов к народам Восточной Европы. Он доказывал, что грузины были «германцами России» и потому их можно наилучшим образом использовать против евреев, славян, цыган и прочих «расово низших» людей. Это настолько было в духе хозяев профессора (а если бы они изначально не считали грузин выше славян, то и работы такой ему бы не доверили), что Ахметели стал одним из немногих неарийцев — членом НСДАП, получив партбилет № 5360858.

Сейчас пытаются хотя бы частично оправдать поступок Робакидзе. Так, «Зеркало недели» пишет: «Публикуя вышеупомянутые книги, Робакидзе стал заложником собственных романтических иллюзий — он не считал эти свои произведения фашистскими. Будучи поклонником Ницше, Робакидзе видел в исторических личностях воплощение сверхчеловеческой природы. Поэтому он писал о Ленине, Сталине, Гитлере, Муссолини. Для писателя не имели значения взгляды, идеи или национальные позиции этих личностей. Его очаровывали в них демонизм речи, неукротимая стихия огня, искусство манипулирования массами. Духовная драма Робакидзе заключалась в неспособности отделить Миф от Истории». Эти слова повторяют ныне расхожее мнение грузинских литературоведов. Однако хотя бы беглого знакомства с творчеством этого прозаика достаточно, чтобы понять, что его отношение к фашистским и коммунистическим лидерам было противоположным: Гитлер и Муссолини — герои, а Ленин и Сталин, о которых отдельных книжек он не писал, — антигерои.

Можно, конечно, говорить, что книга о Гитлере была написана в 1938 г., когда не было ни Второй мировой, ни газовых камер. Однако эти обстоятельства если и могут быть смягчающими, то для кого-либо, глядевшего на Германию издалека, а не для человека, наблюдавшего ее изнутри. И прежде всего не для Робакидзе. Ибо «взгляд иностранного поэта» не заметил разлетевшегося по площадям немецких городов пепла книг Стефана Цвейга. Писателя, благодаря которому Робакидзе стал известен на Западе и которого связывала с грузинским эмигрантом многолетняя дружеская переписка. Создавая миф о Гитлере, литератор на примере отношений с Цвейгом успешно корректировал миф о крепкой и благородной грузинской дружбе.

Как свидетельствовали несколько попавших в советский плен грузинских легионеров вермахта, перед отправкой на фронт их напутствовали Геринг и Робакидзе. Первый говорил о том, что они должны изгнать из Грузии евреев и большевиков, второй упоминал об одних большевиках. Но не хочется на этом основании утверждать, что, дескать, эмигрантский классик был скрытым антинацистом или по крайней мере противником антисемитизма.
Легион коллаборантов возвращается

А вот о Грузинском легионе вермахта стоит говорить подробнее, ибо он, как и Робакидзе, триумфально вернулся в нынешнюю независимую Грузию. В обоих случаях речь, правда, идет не о физическом, а о духовном возвращении, но это обстоятельство не делает его менее триумфальным.

Собственно Грузинский легион был таким же виртуальным соединением, как и РОА Власова. Он не являлся единой оперативной единицей и существовал на уровне 8 отдельных батальонов вермахта (№ 795-799 и 822-824), размещенных на разных участках фронта, но, как правило, в климатически удобных для грузин зонах. А генерал из числа эмигрантов Шалва Маглакелидзе был не командиром легиона, как нередко пишут, а куратором грузинских подразделений. Кроме этих батальонов, действовали более мелкие подразделения и группа ваффен-СС «Грузия». Всего через них прошло более 30 тыс. человек. Легионеры, в частности, воевали в Крыму, под Харьковом, под Бродами (в последнем случае вместе с дивизией СС «Галичина»). Поэтому правомерно говорить о том, что в Великую Отечественную украинскую землю топтали не только немецкие, румынские, венгерские, итальянские, хорватские, но и грузинские оккупанты.

Как они воевали? Здесь источники расходятся во мнениях. Российские авторы пишут о частом дезертирстве, порожденном в том числе высокомерным отношением немецких союзников. Порой утверждают, что именно ненадежность многих батальонов стала в 1944 г. причиной их переброски на Западный фронт. Казалось бы, создание грузинских частей в составе именно вермахта (чего другим народам не позволялось) свидетельствовало о признании «расовой полноценности» грузин в духе выводов Ахметели и Розенберга. Но гитлеровцы все равно относились к этим союзникам как к унтерменшам. Грузинские солдаты кормились в отдельных столовых, а их офицерам не отдавали чести младшие по званию вояки вермахта.

Однако грузинские авторы, реабилитирующие этих соотечественников, делают акцент на военных успехах и равноправном боевом товариществе. Особенно это заметно в книге Георгия Мамулии «Грузинский легион в борьбе за свободу и независимость Грузии в годы Второй мировой войны», увидевшей свет еще при Шеварднадзе. Он буквально любуется собачьей преданностью коллаборантов. Так, диверсант Арчил Кочакидзе начинает написанную на случай смерти записку словами «прошу передать это немцам». Не грузинскому народу, не родственникам, не каким-либо друзьям, а именно немцам. Что ж, для гитлеровского холуя такой посыл логичен.

Но именно с этой записки в качестве своеобразного эпиграфа и начинается раздел, посвященный диверсионной группе абвера «Тамара». И это закономерно: раз сам автор пишет об «освобождении» Северного Кавказа германскими войсками, то такой тон записки может лишь восхищать его.

Находит Мамулиа добрые слова и для грузин, которые воевали на Западном фронте. Так, он с удовольствием отмечает, что один из батальонов, переброшенный в конце 1943-го в Северную Италию, в составе 2-го танкового корпуса СС «отличился в борьбе с коммунистическими партизанами в районе Джунео, Домодосолле и Брешиа». А если бы гитлеровские холуи узнали, что перед ними не коммунистические или не только коммунистические (как обычно и бывало тогда в Италии) партизаны, то они с кавказским благородством сказали бы своим хозяевам, что стрелять не будут? Ясно: стреляли во всех в кого прикажут, и будь они не под Брешиа, а на Сардинии, то могли бы ловить на прицел и будущего итальянского президента (1985—1992) Франческо Коссигу, который был тогда в демохристианском партизанском отряде. Не зря именно Коссига после августовских событий этого года стал единственным из западных политиков такого ранга, призвавшим признать независимость Абхазии и Южной Осетии.

Скорее всего, экс-президент Италии ничего не знал о книге Мамулии, а лишь политическим чутьем уловил связь между пособниками фашистов, их воспевателями и режимом Саакашвили. Ибо реальная проблема отнюдь не в том, что некий историк написал хвалебную книгу о грузинских коллаборантах (разве российских коллаборантов не оправдывал тот же «Посев» и ряд других изданий, разве ветераны РОА не подписывали еще совсем недавно вместе с ветеранами-легионерами совместных обращений?). Проблема в том, что это восхваление — часть официальной грузинской идеологии. Ибо огромный материал о диверсионной группе «Тамара» размещен на официальном сайте МВД Грузии, в том числе и на русском языке (http://archive.security.gov.ge/tamara.html0. Это качественно иная ступень, нежели даже реабилитация нацистских приспешников в прибалтийских странах. Ибо на сайтах властных структур Латвии и Эстонии все же нет специальных страничек, восхваляющих латышских и эстонских эсэсовцев.

Впрочем, неправомерно отделять отношение к прошлому режимов Шеварднадзе и Саакашвили. При первом обильно всходило то, что расцвело при втором. Возьмем изданную еще в 1995 г. книгу Мераба Вачнадзе, Вахтанга Гурули и Михаила Бахтадзе «История Грузии с древнейших времен до наших дней». «Советско-германская война» для них — это прежде всего «рабский труд» грузин в тылу, массовая их гибель на фронте за чуждое дело и изменение демографического состава республики в пользу других народов (что, однако, никак не подтверждается данными переписей). О тех, кто воевал на стороне Гитлера, авторы, правда, пишут скупее и не так восторженно, как Мамулиа, но их сочувствие к ним очевидно. И ни слова, например, не сказано о таком достойном представителе эмиграции, как архимандрит Григол Перадзе, героически погибший в Освенциме, куда угодил по доносу соплеменников из прогитлеровского Кавказского комитета (в 1995 г. этот иерей канонизирован Грузинской православной церковью).
Снисхождение, недоступное прочим предателям

Больше всего симпатий у этих историков к тем, кто устраивал заговоры в советском тылу: к студенческой группе (Имерлишвили, Химшиашвили, Джоглидзе) и группе интеллигентов (Нуцубидзе, Церетели, Каухчишвили). Трое последних — видные востоковеды, которые в конце 1930-х были кратковременно репрессированы. Но ни в годы войны, ни после их не трогали, и они благополучно делали карьеру. Так может, заговор — вообще плод воображения историков? Не думаю. Скорее всего, мы имеем дело с примером того, как грузинам прощалось то, чего не прощалось представителям других народов.

Так, Мамулиа пишет о приговоре диверсантам «Тамары»: «Добровольцы-эмигранты Ш. Маглакелидзе (не путать с генералом-однофамильцем — А. П.) и М. Бурдзгла, а также их германские товарищи: Э. Губер, Г. Ципф, Г. Пеньковский и Э. Комианки были приговорены к расстрелу. К 25 годам исправительно-трудовых лагерей был приговорен М. Кереселидзе. К 20 годам ИТЛ — А. Канкава и А. Кочакидзе. Бывшие красноармейцы С. Лилуашвили и Г. Ахвледиани, а также помогавшие парашютистам А. Гиорхелидзе, Н. Курашвили и Г. Мушкудиани были приговорены к 10 годам исправительно-трудовых лагерей с конфискацией всего принадлежащего им имущества и поражением в правах сроком на 5 лет». Как видим, из 14 обвиняемых (11 диверсантов и трое их пособников) все четверо негрузин были казнены, а из 10 грузин 8 избежали казни. А на дворе был 1943 год, и речь шла о реальных диверсантах, тогда как Александр Солженицын за всего лишь критические высказывания о Сталине в письме к другу был в 1945 г. приговорен к 8 годам лагерей и ссылке навечно.

Но еще интересней судьба куратора создания Грузинского легиона Шалвы Маглакелидзе. Став после войны советником Аденауэра, он был похищен в 1954 г. в Мюнхене советскими спецслужбами и вывезен в Грузию. Там он спокойно доживал свои дни в Рустави (умер в 1970 г.) и не подвергался лишению свободы. Можно ли представить, чтобы такое произошло с русским, украинским, прибалтийским коллаборантом аналогичного ранга? Думаю, нельзя. А происходило-то все уже при Хрущеве, поэтому либеральное отношение к Маглакелидзе нельзя объяснить только тем, что он был одной крови со Сталиным и Берией. Скорее всего, это еще одно свидетельство явления, известного еще со времен Николая I, — привилегированности грузин даже в плане политических репрессий.
«Аристократы духа» не говорят по-русски

Ну а о привилегированном положении Грузии в Советском Союзе известно много. Напомню, что лишь в конституциях Грузинской и Армянской ССР были положения о государственном языке титульной нации. Когда в 1978 г. появился проект Основного Закона без этого пункта, он был быстро изменен под воздействием 20-тысячных демонстраций, которые не разгонялись (явление исключительное для СССР). Доля грузин в населении республики неуклонно возрастала от переписи к переписи (59,9% в 1926-м, 61,4% в 1939-м, 64,3% в 1959-м, 66,8% в 1970-м, 68,8% в 1979-м, 70,1% в 1989-м), тогда как доля русских, достигнув максимума в 1959 г. (10,1%), затем неуклонно сокращалась и составила в 1989-м 6,3%. При этом в абсолютных цифрах численность русских сократилась на 67 тыс., или на одну шестую (львиная доля сокращения приходится на годы правления Шеварднадзе). Это говорит или о выдавливании русских из республики, или об их ассимиляции (или о том и другом вместе). Увеличивалась доля грузинского населения и в Абхазии.

Несравненно меньше, чем в России, Украине и большинстве других республик, боролись в Грузии с тем, что тогда называлось частнособственническими инстинктами. В результате и рядовые владельцы подсобных хозяйств имели большую выгоду от положения Грузии как единственной советской территории-субтропика.

Понятно, что многое в СССР заслуженно вызывало нарекания. Однако ряд грузин, прежде всего из высшего социального слоя, свои претензии и неприязнь адресовали именно русскому миру, а не советскому. Так, украинский культуролог Вадим Скуратовский писал в 2004 г. в «Столичных новостях» о причинах, по которым не состоялась встреча с главным советским грузинским классиком Константином Гамсахурдиа:

«Возможная встреча с ним осложнялась языковым обстоятельством. По-русски разговаривать Константин Симонович, наверное, по своему грузинскому патриотическому обыкновению, категорически отказался бы. Грузинский тогда я еще не учил. А разговор должен был коснуться Томаса Манна, в семье которого некогда очутился Гамсахурдиа-старший, в ту пору студент Мюнхенского университета. Я постеснялся перепутать какое-нибудь немецкое глагольное время в разговоре с доктором философии — уже Берлинского университета...»

Понятно желание каждого человека говорить на родном языке. Но отказаться от общения со своим негрузинским почитателем лишь потому, что тот в силу естественных обстоятельств пользуется тем самым языком, на котором подписывался указ о его награждении орденом Ленина и на котором в зрелые годы говорил главный персонаж его романа «Вождь» (о детстве и юности Сосо Джугашвили) — это уже шовинизм со звериным оскалом... А свидетельство Скуратовского тем ценно, что как человек, симпатизирующий националистам, он не видит в таком поведении ничего предосудительного. «Теперь очень сожалею о той невстрече. Константин Гамсахурдиа — едва ли не самое загадочное по своей полноте, по своему темпераменту, по своей удивительной судьбе воплощение грузинской аристократической культуры. В ее соединении с аристократизмом европейского интеллекта. Самого изысканного».

Там же поведал он и об одной аристократической мечте грузинского классика. «Константин Гамсахурдиа готовил своего совсем маленького сына на роль главы грузинской церкви. Поднимая этот «вопрос» перед грузинским ЦК и выше. Это в 1946-то году...» Вообще-то Звиаду было тогда только 7 лет. Однако Скуратовский — автор серьезный. А теперь попробуйте представить, чтобы Генрих Бёлль, Грэхем Грин или кто-либо другой из западных писателей, декларировавших приверженность к католицизму, готовили своих детей на роль Папы Римского.

По-моему, представить такое невозможно, зато после статьи Скуратовского намного легче понять, откуда были в Звиаде Константиновиче такая мания величия и национализм. Унаследовал он от отца и филологический склад ума. Звиад еще с начала 1970-х был членом СП Грузии, и совершенство его поэтических переводов (как и упомянутый Дмитрий Кипиани, он переводил Шекспира) признают и его оппоненты. Но именно с периода правления этого писателя в Грузии началась не только реабилитация коллаборантов, но и превращение обычных уголовников в героев борьбы за независимость.

«Преднамеренное убийство молодых правозащитников, борцов за свободу и независимость Грузии, пытавшихся бросить вызов «империи зла». Так в ноябре 1991 г. газета «Свободная Грузия» писала о событиях 18 ноября 1983 г., когда террористы попытались угнать самолет «Тбилиси— Ленинград». Этот теракт примечателен двумя обстоятельствами. Во-первых, никогда в советской истории угонщики не убивали столько пассажиров и членов экипажа. Погибших было пятеро, еще двое навсегда остались инвалидами, (памятный знак в их честь в тбилисском авиагородке был осквернен в ноябре 1991 г.). Во-вторых, никогда не было столько образованных людей среди угонщиков: художники Гия Табидзе, Давид Микаберидзе, Сосо Церетели, актер Геча Кобахидзе, врачи Паата и Кахи Ивериели, студентка академии художеств Тинатин Петвиашвили и, наконец, вдохновитель захвата (хотя лично в нем не участвовавший) православный священник Тамаз Чихладзе.

Разумеется, никого из перечисленных нельзя назвать видными деятелями культуры. Но свой вклад в создание атмосферы в обществе, когда уголовники переименовываются в борцов за независимость, внесли многие деятели куда большего масштаба. Возьмем виднейшего философа СССР Мераба Мамардашвили. Противник Гамсахурдиа, получивший смертельный инфаркт во Внуково после оскорблений звиадистов, он в сущности не так уж расходился с ними. Например, философ отвергал наличие на грузинской территории автономий, тем более отказывая им в праве на отделение. «Слово «Абхазия» является синонимом слова «Грузия». Поэтому сказать грузину, что Абхазия может выйти из Грузии, — значит сказать примерно то же самое, что Грузия может выйти из самой себя». Он имел в виду, что единое грузинское царство впервые появилось в VIII веке во многом благодаря абхазам, поэтому зачастую его называют грузино-абхазским. Однако в те времена и нынешние французы и немцы гармонично существовали в составе единого Каролингского государства. А потом появились Франция и Германия, ибо, как сказал еще Гераклит, «все течет». Но национальное ослепление мешало главному грузинскому философу применить к своей стране простейшее правило диалектики.

Большую часть жизни Мамардашвили прожил в Москве, но едва наступила в СССР гласность, как он стал публично заверять борцов за независимость, что его умение писать по-русски и говорить на нем без акцента — вещь второстепенная. А главное то, что в нем «намного сильнее антирусское начало, чем в наших антирусских политиках». Он дал понять, что глубоко презирает народ, «готовый есть селедку на клочке газеты». В этом ныне знаменитом интервью философ критикует и соплеменников за их равнодушие к общественному пространству за пределами собственных квартир. Но видно, что он все равно любуется тем, что у грузин «благоустроенные квартиры, забитые вещами, высококачественной импортной аппаратурой», которых нет у основной массы «не имеющего самоуважения» русского народа.

Закономерно незамеченные выгоды

То, что с точки зрения Мамардашвили, такие квартиры являются типичной чертой грузин, лучше всего подчеркивает, кто в СССР имел привилегированное положение. Но именно грузинские команды в начале 1990-го самыми первыми отказались участвовать в союзном футбольном чемпионате. Здесь примечательно одно обстоятельство. Грузин принято считать людьми с деловой жилкой, коммерчески успешными. Но антирусскость затмила даже их коммерческий расчет.

Так, республики Прибалтики имели обоснованный расчет на доходы от российского транзита через свою территорию. Ясно, что такой доход лучше оставлять себе целиком, чем делиться им с союзным бюджетом. И для них чем более экономически открыта Россия, тем лучше. Но Грузия, наоборот, объективно была заинтересована в сохранении как можно более замкнутого и регламентированного советского экономического пространства. Ведь только они в автаркической экономической самостоятельной в плане потребительского импорта экономике СССР имели выгоду от монополии на чай (даже импортный чай более чем наполовину смешивался с грузинским и уже в таком виде поступал на советские прилавки как «индийский» и «цейлонский») и прочие дары субтропиков, обычно неконкурентоспособные на мировом рынке. Так, только в условиях государственной поддержки, огромного союзного рынка и защиты этого рынка от импорта могло состояться такое примечательное явление, как грузинское кино. Такова уж специфика этого искусства, из всех искусств наиболее связанного с бизнесом, что в рыночной экономике даже очень богатые страны с 5-миллионным населением не имеют развитой кинематографии. Следовательно, даже обретая полную независимость, Грузии было бы целесообразно сохранение экономического пространства СССР на качественно новом уровне.

Но ведь никто этого не отстаивал. А почему? Ответ, думаю, дают воспоминания Дмитрия Выдрина о пресс-секретаре Шеварднадзе, предложившем тост за «русских лохов, которые нас кормят, поят и обеспечивают» (см. документы). Думаю, сама эта мысль родилась не в середине 90-х описываемых автором, а в 1970—80-е, когда тбилисские квартиры забивались вещами. Когда же произносился этот тост, для многих грузин примус стал актуальнее дорогой аппаратуры. Однако для того чтобы власть страны процветала, «лохов» (по определению пресс-секретаря грузинского президента) в Москве было все равно достаточно. Да, Выдрин пишет, что Шеварднадзе был недоволен тостом своего пресс-секретаря. Но думается, недовольство распространялось на публичность высказываний, а не на их суть. Ведь пресс-секретарь — это наиболее приближенное к политику должностное лицо, своего рода alter ego, потому-то получивший новый портфель деятель всегда сначала меняет главу пресс-службы, а потом делает прочие назначения.
Вражда закончится нескоро

Уход Шеварднадзе не создал никаких принципиально новых проблем в российско-грузинских отношениях, а лишь резко обострил старые. То, что произошло в августе, — это, по классической формуле Клаузевица, лишь «продолжение политики другими средствами», то есть развитие политики Саакашвили, Шеварднадзе, Гамсахурдиа, а также тех, кто в СССР грезил грузинской независимостью. И Украина как страна, соседняя с Россией и Грузией, должна осознавать, что кризис в российско-грузинских отношениях — всерьез и надолго, а от фамилий лидеров в Москве и Тбилиси зависят лишь внешние формы этого кризиса.

Отношения двух стран в обозримом будущем не улучшатся, несмотря на то, что ежегодно во вторник Пасхальной недели в храмах обеих стран поминают 6 000 грузинских мучеников, убитых персами более трех веков назад. (А дня, когда бы одновременно поминалось такое число российских мучеников, в святцах нет). Но «все течет, все меняется». Следовательно, нет раз и навсегда устоявшихся черт национального характера и национальных симпатий. Поэтому нельзя абсолютизировать ни слова поэта «бежали робкие грузины», ни вековые православные связи. Строку Лермонтова после августовской войны называют пророческой, но ведь если бы грузины были только «робкими», разве сохранились бы они, столько веков зажатые между Персией и Турцией? С другой стороны, разве вековые православные связи помешали тому, что происходило не только при Саакашвили, но и при Гамсахурдиа и Ное Жордании? Эти связи были актуальными в Средние века, но уже с ХIX столетия стали вытесняться традицией грузинской русофобии. Конечно, как говорил премудрый Соломон, и это пройдет. Однако национальные чувства меняются медленно.

Да и среди современных грузин есть видные люди, которые горячо и искренне отстаивают идею дружбы с Россией и подчеркивают, что во всем случившемся виноват именно Саакашвили. Это, например, председатель Фонда единения русского и грузинского народов в Москве Владимир Хомерики и глава грузинского медиахолдинга Georgian Times Малхаз Гулашвили. Однако, во-первых, это все же представители общественности, а не политики. Во-вторых, для того чтобы исправить ситуацию, недостаточно ссылок лишь на Саакашвили, речь должна идти об осуждении всей русофобской тенденции, породившей этого президента. В-третьих, что, наверное, самое важное, в отличие от советского времени, в данном случае экономика объективно способствует не сближению, а разъединению.

Если в СССР Грузия была привлекательна для остальных советских граждан как территория единственного советского субтропика, то сейчас ее главная экономическая выгода заключается опять же в географическом положении, но уже в противоречии российским интересам. Так, для российского транзита Грузия неинтересна, а вот ряду других регионов для транзита нефти, газа и других товаров из прикаспийских стран в обход России — крайне интересна. Еще одна потенциальная выгода из географического положения — размещение военных баз двойного назначения: как против России, так и против Ирана. А вот продвигать на мировой рынок не место на карте, а свои товары Грузии несравненно сложнее, ибо исключительных качеств у них нет. Еще одна заметная, хотя и неформальная внешнеторговая статья — экспорт рабочей силы в Россию. Именно переводы множества работающих в РФ грузинских граждан подкрепляют режим Саакашвили. И будут подкреплять, пока в Москве не поймут, что лучше заменить их китайцами, таджиками, нигерийцами — чтобы в окружении грузинских лидеров навсегда прекратились разговоры о «лохах, которые нас кормят, поят и обеспечивают».

А вот что касается собственно внутриукраинских дел, то знать об истоках грузинской русофобии полезно. Хотя бы для того, чтобы не оказаться в дураках и не наступить на старые грабли. Ведь не живи Антон Пугач иллюзиями и понимай глубокую взаимосвязь между грузинской политикой и грузинским искусством, то может, и не называл бы он в честь Отара Иоселиани один из залов нового мегаплекса, ибо смешно одной рукой бороться за русский язык в кинопрокате, другой увековечивая русофоба.
ДОКУМЕНТЫ
Из письма экзарха православной церкви в Грузии Павла обер-прокурору Синода Константину Победоносцеву (1886)

Негодяй мальчишка... уволенный из семинарии по прошению... убил... отца ректора, протоиерея Павла Ивановича Чудецкого... самым зверским образом... негодяй вонзил кинжал сначала в пах, а потом в живот, и, перевернув кинжал, изрезал кишки, и когда смертельно раненный ректор закричал и побежал, он бросился за ним, поранил кинжалом руку жены ректора, старавшейся удержать злодея и взявшейся за кинжал, настиг вновь свою жертву и нанес новую жестокую рану, в шею... Преступник 19-ти лет и очевидно подкуплен здешними коноводами социализма и грузинофильства, хорошо понявшими, что замечательно умный и энергичный ректор, начинавший с корнем вырывать зло из семинарии, — опаснейший их враг, и порешившими избавиться от него. Из учеников едва ли и половина возмущена преступлением, на многих лицах написано злорадство или совершенное безучастие. Грузинская интеллигенция всячески старается обелить негодяя-убийцу, придумывая самые нелепые оправдания злодеянию. Обвиняют покойного в грубости, в жестокости, к которой он по своему характеру был неспособен: русские наставники готовы были обвинять его в излишней мягкости, чуть не в потворстве ученикам. Русские наставники деморализованы; грузины-наставники смотрят зверями... Ученики с наглостью, с видом победителя-триумфатора, смотрят на русских наставников и страстно желают немедленных испытаний, надеясь, что наставники не осмелятся оценивать слабые ответы их дурными баллами.
Из доклада Закавказского Русского Национального Совета за июль 1918 г.

С апреля 1918 г. учителям русской национальности не выплачивают содержание, грузинское духовенство захватывает вооруженной силой помещения и инвентарь православных учебных духовных заведений, намеченные для преобразования в светские. Представители Русского Национального Совета не допущены в комиссию по подготовке законопроекта о переходе духовных учебных заведений в светские, образованную при учебном округе. По настоянию Совета отменены приказы об увольнении русских рабочих с предприятий, преследовании русских крестьян.
Из книги «История Грузии (с древнейших времен до наших дней)».

Авторы — члены кафедры истории Грузии Тбилисского государственного университета имени Иванэ Джавахишвили: профессор Мераб Вачнадзе, профессор Вахтанг Гурули и доцент Михаил Бахтадзе.

22 июня 1941 года Германия напала на Советский Союз. Эту войну политическое руководство Советского Союза объявило отечественной войной. Отечественной война признавалась не только для русского народа, но и для всех завоеванных Советской Россией и насильственно объединенных в Советский Союз народов, в том числе и грузинского...

Но часть грузинского народа прекрасно сознавала, что в данном случае Грузия является завоеванной и зависимой страной, что именно Россия лишила грузин государственной независимости и Грузия оказалась насильственно объединенной в Советский Союз. И теперь ей предстояло воевать в интересах завоевавшей ее Советской империи, жертвовать ради нее жизнью, отдавая навязанной ей войне свои интеллектуальные и материальные ресурсы. Для этой части грузинского народа война, естественно, не могла быть отечественной.

В 1941 году заработал Тбилисский авиационный завод, который выпускал самолеты-истребители. В нечеловеческом, каторжном труде на военных предприятиях широко использовали женщин и подростков.

В первые же месяцы войны из западных регионов Советского Союза в Грузию были эвакуированы тысячи находившихся под угрозой оккупации беженцев. Обеспечение их жильем, продовольствием и рабочими местами было нелегким делом для Грузии. С большими трудностями было связано также содержание военных госпиталей, оздоровительных санаториев и домов отдыха для раненых военнослужащих.

Тяжелым бременем легла на плечи грузинского населения работа на оборонительных сооружениях. Невыносимой была жизнь сельских тружеников. Колхозникам сильно повысили план поставки на фронт сельскохозяйственной продукции. Сельское население почти голодало...

Германо-советская война (1941—1945) имела крайне тяжелые последствия для Грузии. С июня 1941 года на фронт было призвано 700 тысяч человек. Среди них сравнительно небольшое число составляли негрузины. Приблизительно половина призванных на фронт погибла. Война покалечила тысячи людей, многие навсегда остались инвалидами. Все это негативно отразилось на демографической ситуации Грузии. Естественно, сокращение населения произошло в основном за счет грузин. Но изменение демографической ситуации в ущерб грузинам этим не исчерпывалось. Вместе с сокращением коренного населения Грузии возрастало число негрузинского населения.

Успешное наступление немецких войск весной-осенью 1941 года вселяло надежду у национальных сил грузин на поражение Советского Союза в войне и освобождение Грузии от советского господства. В условиях жесткого политического режима и широкой сети агентуры спецслужб крайне трудно было выработать конкретный план объединения национальных сил. И тем не менее уже с 1941 года видные преставители грузинской интеллигенции: Шалва Нуцубидзе, Георгий Церетели, Симон Каухчишвили и другие собираются вместе, чтобы выработать конкретный план действий. В данном случае дело касалось не восстания против России или оказания какой-либо помощи германской армии. Рассматривался вопрос сотрудничества с оккупационной властью в случае вторжения немецкой армии в Грузию.

Действующие в Тбилиси национальные силы из-за жесткого режима не смогли установить связь с грузинской политической эмиграцией, и когда перевес успешных военных действий оказался на стороне Советского Союза, их активность ослабла. После весны 1943 года деятельность Шалвы Нуцубидзе, Георгия Церетели и их единомышленников практически прекратилась. Надежды на поражение Советского Союза в войне возлагала и студенческая молодежь, которую волновала судьба Грузии. Группа студенческой молодежи: Георгий Имерлишвили, Константинэ (Котэ) Химшиашвили и Константинэ (Котэ) Джоглидзе уже с 1941 года приступила к созданию нелегальной организации, целью которой было освобождение Грузии. Но их выдал подосланный к ним органами безопасности провокатор.

Аресты начались с декабря 1941 года и продлились в 1942 году. Военный трибунал Закавказского Военного Округа приговорил к смертной казни 17 человек. Среди них: Котэ Химшиашвили, Турман Шаншиашвили, Димитрий Бурдиашвили, Котэ Джоглидзе и другие. Остальные члены организации были осуждены на долгосрочную ссылку. Возрождение национального движения в годы германо-советской войны и организация заговора с целью освобождения Грузии вписали еще одну героическую страницу в историю грузинского народа.
Из интервью Дмитрия Выдрина «Ну, чтобы всем абсолютно!..» («УП», 30.12.05)

Это был первый визит президента Кучмы в Грузию. Первым, помнится, поднял бокал Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе. И тост его был за бравых парней из УНА-УНСО.

Наша делегация странно переглянулась, но, уважая хозяина, за это выпила. Потом были разные дежурные тосты: за мир, процветание, дружбу. Пока очередь не дошла до пресс-секретаря президента. Я как раз сидел между ним и Нани Брегвадзе, которая перед этим пела для нас русские романсы и села уже за стол. Все были уже немножко пьяненькие, поэтому тост пресс-секретаря был довольно-таки разухабистым. Он сказал: «Давайте выпьем за русских!» и сделал паузу.

Все, естественно, недоуменно переглянулись, а пресс-секретарь хитренько так усмехнулся и продолжил: «Поскольку нам — грузинам и украинцам — повезло, что русские есть на свете. Мы у русских научились забирать все. Мы спим с их самыми красивыми женщинами, мы забрали у них лучшие романсы — вот Нани только что показала, что это уже не их, а наши романсы — мы забираем у них нефть и газ без оплат... Поэтому давайте выпьем за этих лохов, которые нас кормят, поят и обеспечивают».

Источник - Еженедельник 2000