http://vz.ru//politics/2014/4/22/683423.html

У России есть свой цивилизационный код, а у народа – своя духовно-культурная матрица, поэтому государство должно поощрять и развивать только то в культуре, что соответствует нашей системе ценностей. Впервые в постсоветский период чиновники в государственных документах признают уникальность русского мира и даже обещают выстраивать политику исходя из этого.

Именно исходя из признания существования русской цивилизации построены предложения к проекту «Основ государственной культурной политики», подготовленные в Министерстве культуры для рабочей группы в администрации президента, разрабатывающей новую концепцию. Значение этого факта сложно переоценить – заканчивается эпоха идеологического вакуума, в которой успешно размножались лишь космополитические вирусы.

Под угрозой оказалось одно из главнейших достижений либералов – отказ России от идеологии. Записанный в 1993 году в Конституции принцип, что никакая идеология не может быть установлена в качестве государственной, имел не меньшее значение, чем принятый за год до этого закон о приватизации. Тогда либералы объясняли необходимость этой нормы очень просто – от коммунизма же страна и народ отказались, вот и нужны гарантии, что впредь никакая «тоталитарная идеология» не будет навязана обществу.

«Стоило Путину признать очевидное – самобытность русской цивилизации – и начать часто и осмысленно говорить об этом, как государственная машина стала разворачиваться в правильную сторону»

В реальности цель была гораздо более серьезная – нужно было сделать так, чтобы Россия забыла о своей уникальности, о своих ценностях и принципах и была интегрирована (вначале на уровне экономики и идеологии) в западное сообщество. Именно так – Россия должна стать частью (говорилось даже конкретнее – вернуться) в семью европейских народов (вариант – передовых цивилизаций) и начать наконец-то жить «как люди». Нет никакого русского пути – есть столбовая дорога человечества, с которой мы сбились (тут варианты разнились в зависимости от русофобии пропагандиста – 70 лет или 700 лет назад) и на которую нужно вернуться любой ценой. Главным врагом для либералов тогда выступали не столько коммунисты (раздавленные и деморализованные), сколько патриоты – те, кто говорил о русской цивилизации, о неприемлемости для России европейского пути, доказывая это в том числе и многочисленными примерами из русской истории.

То, что народ не разделяет ценности либеральной демократии и гедонистического общества потребления (высших достижений европейской цивилизации к нынешнему времени), никого из реформаторов не волновало – тем хуже для народа. Жизнь (то есть экономика и телевизор) заставят русских принять новую реальность. При этом запрет на идеологию касался только патриотического, национального мировоззрения – либеральная матрица окружала человека что в социально-экономических, общественных отношениях, что в пропаганде (СМИ, образование, культура). Либералы не признавали либерализм идеологией – что вы, какая идеология, это же естественный образ мышления и мировосприятия, ничего мы насильно не внедряем.

Хотя закрепление нового мировоззрения шло в ускоренном порядке, 90-е годы не привели к перерождению народа – да, его моральные принципы были сильно покорежены, уклад жизни социума изменен, но в целом он, даже живя по новым правилам, не переставал отвергать навязываемое ему мировоззрение. «Ну конечно, что еще ждать от такого отсталого народа, – скрипели зубами либералы, – никак не хочет европеизироваться тупое быдло».

Признать то, что чужая система ценностей просто отвергается русским миром, для либерала совершенно невозможно – потому что он просто не понимает, что такое русская цивилизация, не видит и не чувствует ее, и, соответственно, не признает ее права на самостоятельное существование (это, кстати, касается, как антисоветски, так и антиправославно настроенных либералов – хотя в принципе, как правило, они отвергают и СССР, и Святую Русь).

Русская культура для либерального космополита – это (причем в лучшем случае) некий набор достижений самых узнаваемых в мире художников, музыкантов и поэтов (что и было продемонстрировано нам на церемонии открытия Олимпиады, сделанной так, как будто симпатизирующий нам европеец смотрит на «русский колорит»), но ни в коем случае не отношение к семье, земле, Богу, государству, труду и предкам. Не мировоззрение – а ведь именно оно и является основой культуры, все остальное лишь производные.

Но если свести культуру лишь к художественному творчеству, то тогда им занимаются профессиональные сообщества. А в них выделяются «свои люди», междусобойчики, которые ориентированы даже не на «искусство ради искусства», а на конвертацию своих произведений в деньги и успех (хорошо бы еще и на Западе). Какие такие смыслы, вы что? Мы сами объясним тупым, что мы имели в виду, пускай государство даст нам денег на развитие и пропаганду нашего творчества.

Учитывая, что до недавнего времени власть не имела никакой национальной идеологии (ограничиваясь неким компотом из суверенного и общечеловеского), то и культура была предоставлена как бы сама себе. Как бы – потому что в реальности продолжалось внедрение либеральной матрицы (даже если она наполнялась якобы патриотическим содержанием), а государственные дотации и гранты распределяли представители узкого, но влиятельнейшего круга «рукопожатных» (чтобы обезопасить себя, они, конечно, иногда должны были учитывать и вкусы «быдла» – то есть давать что-то, например, академии Глазунова).

И вдруг в последние пару лет ситуация начала меняться – Путин заговорил о «духовных скрепах» (что вызвало лишь насмешки космополитов – какие-какие скрепы?), об идеологической и мировоззренческой борьбе в мире (сравнив ее с войной), об уникальности русской цивилизации, о ценностях. Концепцию «Основ государственной культурной политики» начали готовить еще прошлой осенью (после валдайской речи Путина), и работа над ней еще будет продолжаться, но уже понятно, что она станет важнейшим признаком того поворота в развитии России, который происходит на наших глазах. Стоило Путину признать очевидное – самобытность русской цивилизации – и начать часто и осмысленно говорить об этом, как государственная машина стала разворачиваться в правильную сторону. В предложениях Минкульта записаны простые, но очень важные вещи:

«Сначала в качестве объединяющего начала складывающегося народа возникает общее мировоззрение, основанное на конкретной системе ценностей: общее понимание добра и зла, допустимого и недопустимого, первичного и вторичного. Затем на этой мировоззренческой основе формируется «духовно-культурная матрица» данного народа, включающая в том числе культурные, нравственные, эстетические и этические нормы, национальный подход к пониманию прекрасного.

...При проведении ответственной государственной культурной политики следует поощрять и развивать только те культурные направления и «локальные культурные среды», которые соответствуют принятой в данном государстве системе ценностей. По выражению В. Р. Мединского, «пусть расцветают сто цветов, но поливать мы будем только те, которые нам полезны».

Представляется необходимым при разработке основ государственной культурной политики основываться на цивилизационном принципе... Россия в рамках такого подхода должна рассматриваться как уникальная и самобытная цивилизация, не сводимая ни к «Западу» («Европе»), ни к «Востоку». Основой и ядром российской культуры является русская культура».

Ужас, охвативший либеральную общественность при чтении подобных пассажей, сложно передать словами. Как не Европа? Как это поддерживать «только те, которые»? Что это за «единый культурно-цивилизационный код»? А учитывая, что в проекте отвергаются такие опорные понятия либерального проекта, как мультикультурализм и толерантность (потому что они фактически служат лишь прикрытием для проникновения деструктивных матриц, отрицают традиционную культуру, которая в России и так всегда развивалась как «цветущая сложность»), нам гарантирован долгий и шумный крик «прогрессивной общественности». Еще бы, ведь это про них предлагается записать:

«Представляется необходимым при разработке основ государственной культурной политики основываться на принципе преемственности. Имеется в виду восприятие российской истории как непрерывного процесса – от Российской империи через СССР к современной Российской Федерации. Цивилизационное ядро русской (российской) культуры с присущими ей ценностями остается неизменным на протяжении всего этого периода. В XX веке были предприняты две мощные попытки изменить культурно-цивилизационную идентичность России: коммунистами в 1917 году и сторонниками «либерально-западного» пути развития в конце 1980-х – 1990-х годах. Как видится и отмечается всеми исследователями, российскими и иностранными, обе попытки слома традиционной идентичности не имели успеха. Определенным подтверждением этого тезиса является сам факт разработки рассматриваемого документа, и об этом следует заявить в тексте основ государственной культурной политики».

Значение этого документа выходит далеко за рамки культурной политики – так, как ее понимают наши либералы. Речь идет о первом опыте закрепления не просто патриотических установок по развитию страны – а о признании того, что оно будет идти в соответствии с национальным мировоззрением. Это – революция в сознании, в мышлении государственной элиты, не побоявшейся признать очевидные, но принципиально неприемлемые для части элиты вещи.

Конечно, это напрямую связано и со взятым Путиным курсом на международную самостоятельность России. Невозможно проводить по-настоящему отвечающую национальным интересам внешнюю политику, если ты не веришь в самодостаточность своей страны, в уникальность ее цивилизации. И если не заботишься о сохранении главной составляющей национального суверенитета, того, что сохраняет твой народ, позволяет ему жить в соответствии с собственными представлениями о добре и зле:

«Глобализация означает не просто взаимное влияние культур, а их противоборство во всех сферах – экономической, политической, культурной и т. д. В данном противоборстве главным нашим козырем является наша уникальная цивилизационная идентичность, выраженная в нашем историко-культурном наследии и в нашей системе ценностей. Благодаря этой идентичности российское государство выжило на протяжении более чем тысячелетней истории; соответственно, сохранение этой идентичности в условиях глобального противоборства является важнейшей задачей.

Поэтому обогащение российской культуры во взаимодействии с культурами других народов допустимо лишь постольку, поскольку этим не размывается базовое ценностное ядро нашей культуры».

Появление основ государственной культурной политики логично продолжает ту работу, которая недавно была проделана по созданию концепции нового школьного учебника истории. И предвосхищает пока еще необъявленное, но напрашивающееся самим ходом событий формулирование новой концепции государственной кадровой политики (то есть оформление самой идеологии государственной службы – как служения, а не кормления). Но культура важнее экономики, обороны и системы управления, потому что без культуры не будет ни того, ни другого, ни третьего – об этом говорится в предложениях Минкульта, и в данном случае эта констатация не имеет никакого отношения к ведомственному протекционизму. «Потому что если нет культуры, то непонятно вообще, что такое суверенитет, и непонятно тогда, за что бороться», – напоминают слова Путина составители проекта.

Уже видно, по какому пути пытаются направить обсуждение новой концепции ее критики из либерального лагеря – вместо разговора о намеченном в ней принципиальном изменении подхода государства к идеологии и культуре (против которого они ничего не могут возразить по сути – как можно объяснить народу, что государство неправо, объявляя о своем развороте к национальному началу?), они переводят его на тему «запретов» и «навязывания». Вы что, собираетесь запретить все, что не отвечает коду русского мира? Но ведь речь не о запрещении, а о том, что будет поддерживать государство (которое есть лишь форма организации и институт сохранения народа). Мединский уже сформулировал это как «пусть расцветают сто цветов, но поливать мы будем только те, которые нам полезны». Но на практике-то, вы же понимаете, чиновники запретят теперь все не отвечающее – а кто определит эти критерии? Как кто? Любой человек знает, что такое добро и зло, может отличить фальшивку от подлинного, Есенина от Пригова.